Поиск сообщества

Мазманян Валерий Григорьевич родился 9 июля 1953 года в семье военнослужащего. В 1975 году закончил Пятигорский государственный педагогический институт иностранных языков. Живёт в Москве. Работает в ГБОУ Школа № 1912. Автор книги «Не спросишь серых журавлей». Небо через веток сито цедит в лужи синеву Мать-и- мачеха в овраге, грач во фраке - важный лорд, лист исписанной бумаги принял нашу грусть на борт. Накопилась лет усталость, не смахнуть рукой, как пыль, а кораблик поднял парус, покачнулся и поплыл. Голуби за нами - свитой, сон январский наяву - небо через веток сито цедит в лужи синеву. Время - это миг, по сути, встал малыш - старик присел... а любовь и вёсны крутят наших судеб карусель. Жасмин расплескал в саду кипень Упавшие в обморок тени очнулись на позднем закате, береза открыла колени, подняв своё длинное платье. Из чаши луны льётся просинь, жасмин расплескал в саду кипень, и сумрак с прохладой приносит нам запах дурманящий липы. Цветение летнее - прелесть, а небо - хоть черпай руками, июльские звёзды слетелись и бьются в окно мотыльками. Пусть память и сердце не ладят - с годами все чувства на убыль... а что убелённые пряди, когда те же жаркие губы. Рыжий месяц бородкой прижался к макушке сосны Час сумерек - отдых короткий, успей досмотреть свои сны, пока рыжий месяц бородкой прижался к макушке сосны. Когда от бессонницы горькой сбиваются простыни в ком, смотри, как на пламени зорьки сгорает звезда мотыльком. Пусть время и славится прытью, а осень любви не по мне... июль позолоченной нитью узоры плетёт на стене. Осыпая соцветия, возрождается старая яблоня Что-то сбудется, что-то не сбудется, кто ругнёт за спиной, кто поклонится, а судьба не тенистая улица - не пройдёшь под гармонь до околицы. Не напрасно душа хорохорится, что ей в прядях полосочки инея, и молитвой спасёт Богородица от вечерней тоски и уныния. Не горюй, что морщинами метили нас года, что рука твоя дряблая... по весне, осыпая соцветия, возрождается старая яблоня. Шлейфом белая позёмка тянулась за ночным прохожим Ушёл февральский день в потёмки, утешил истиной расхожей, и шлейфом белая позёмка тянулась за ночным прохожим. Качали ветки сумрак вязкий, где сеял снег фонарь сквозь сито, твоей душе хотелось сказки, а не обыденности быта. Молчали оба и попутно теней смотрели пантомиму, и знала ты - проснёшься утром и смутным сном припомнишь зиму. Рассветы зазвенят ручьями, напрасно хмурилась сердито... и старый клён, скрипя плечами, дотащит солнце до зенита.